ДУХОВНЫЙ НАСТАВНИК РУССКОГО НАРОДА

Иван Александрович Ильин

(1883–1954)

«Мое единственное утешение вот в чем: если мои книги нужны России, то Господь убережет их от гибели; а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому», – завещал нам выдающийся мыслитель XX века, один из ярчайших представителей русской религиозной философии Иван Александрович Ильин.

И вот пришло время, и его замечательные книги стали возвра­щаться к нам, в Россию...

И.А. Ильин родился в Москве 28 марта 1883 года. Учился в мос­ковских классических гимназиях; окончил с золотой медалью. После этого получил блестящую высшую академическую подготовку. В уни­верситетские годы, обучаясь на юридическом факультете, занимался древнегреческой философией и особенно немецкой идеалистической. Его сочинения были посвящены Аристотелю, Канту, Фихте Старше­му, Шеллингу и Гегелю. В области чистой юриспруденции занимал­ся тремя основными вопросами: «Идея государственного суверенитета», «Монархия и республика» и «Природа международного права».

В 1909 году он сдал магистерские экзамены и после двух проб­ных лекций был утвержден в звании приват-доцента Московского университета.

1910–1912 годы Ильин провел в научной командировке за грани­цей – в университетах Гейдельберга, Фрейбурга, Берлина и Геттин­гена, а также в Париже (Сорбонна).

Весной 1912 года Ильин вернулся в Москву и в течение следую­щих десятилетий преподавал на юридическом факультете Московского университета и в ряде других высших учебных заведений.

В 1918 году, когда власть была уже в руках большевиков, он защитил магистерскую диссертацию. Юридический факультет тогда почему-то еще не трогали, и защита состоялась. Официальными оп­понентами на защите диссертации выступили знаменитые профессора П.И. Новгородцев и кн. Е.П. Трубецкой. Труд Ильина «Философия Ге­геля как учение о конкретности Бога и человека» был настолько значителен, что ему присудили сразу две степени: магистра и докто­ра государственных наук. Крупнейший исследователь его творческого наследия преподаватель Питтсбургского университета Николай Петро­вич Полторацкий писал: «Главным для Ильина было то, что филосо­фия Геголя есть философия духа, в пределе – религиозная философия».

По вскоре власти взялись и за Ильина. Только в 1918 году он был арестован в марте, августе, ноябре и декабре. В декабре его су­дили в московском Революционном Трибунале, но оправдали «за не­доказательностью обвинения». В сентябре 1922 года его – вместе с другими выдающимися людьми нашего Отечества – выслали из Рос­сии за «непризнание Советской власти».

После высылки Ильин шестнадцать лет жил в Берлине, где со­стоял профессором при Русском Научном институте, в котором чи­тал систематические и эпизодические лекции на русском и немецком языках. В автобиографической справке, написанной во вре­мя второй мировой войны, он перечисляет их: Энциклопедия права, История этических учений, Методология юридических наук, Система этики, Введение в философию, Введение в эстетику, История грече­ской философии, Философия немецкого идеализма, Логика, Филосо­фия религии, Учение о правосознании, Философия Гегеля, Религиозная идея восточного православия, О духовных принципах революции в России, Современная русская изящная литература, Сущность и судьба коммунизма, О реформах государственного уст­ройства, Основы советского государства.

В 1934 году Иван Александрович был удален национал-социали­стами из института. Н.П. Полторацкий писал: «Просвещенный против­ник марксизма-коммунизма-большевизма, Ильин очень рано распознал подлинное лицо и национал-социализма. Он отказался признать пар­тийную программу национал-социалистического режима и через пол­тора года после прихода Гитлера к власти был удален из Русского Научного института. Со временем ему были запрещены также все другие публичные выступления, устные и печатные, и он обрекался, в перспективе, на голодную смерть. Более того, ему грозил арест и заключение в тюрьму или концлагерь».

Так заканчивался второй, берлинский, период жизни великого русского ученого-патриота. Помимо лекций в Русском Научном инс­титуте, он много писал в русской печати, готовил новые труды в разных областях религиозной философии, правоведения и политоло­гии. В 1924 году в Париже выходит его книга «Религиозный смысл философии». Основная идея этой книги состоит в том, что для вы­хода из современного кризиса необходимо создание новой философи­ческой методологии научной очевидности, новой философии правосознания и государственности, совести и доброты, этического воспитания и художественности. Необходима, наконец, «новая фило­софия религиозности и откровения, чтобы вновь открылось замкнутое око человеческое, по-старому приемля Бога и по-новому приемля мир; чтобы осветились современные религиозные падения и блуждания и чтобы в религиозном обновлении душ возобновилось одинокое боговидение и соборное богослужение».

В 1934 году в Софии вышла его брошюра «О России. Три ре­чи». Говоря в ней о значении Православия для русского человека, Ильин писал, в частности, что «именно из глубины Православия ро­дилась у русских уверенность, что свешенное есть главное в жизни, и что без священного жизнь становится унижением и пошлостью, а Пушкин и Гоголь подарили нам это клеймящее и решающее слово, которого, кажется, совсем не ведают другие языки и народы... Пусть не удастся нам безошибочно отличить главное от неглавного и священное от посвященного; пусть вожди нашего наро­да блуждают в предчувствующих суевериях, а вернее, гоняются со­слепу за пустыми и злыми химерами. Страдания, посланные нам историей, отрезвят, очистят и освободят нас... Но к самому естеству  русской народной души принадлежит это взыскание Града. Она вечно прислушивается к поддонным колоколам Китежа; она всегда готова начать паломничество к далекой и близкой святыне; она всегда ищет углубить и освятить свой быт; она всегда стремится религиозно принять и религиозно осмыслить мир... Православие нау­чило нас освещать молитвою каждый миг земного труда и страда­ния: и в рождении, и в смерти; и в молении о дожде, и в окроплении плодов; и в миг последнего, общего молчаливого знаме­ния, и в надписи на здании университета; и в короновании Царя, и в борьбе за единство и свободу Отчизны. Оно научило нас жела­нию быть святою Русью...»

Все три речи Ильина о России проникнуты глубочайшей верой в Россию и духовные силы русского народа. Даже в годы революции и большевизма, писал Ильин, «годы разложения, стыда, унижения и смуты, два главных луча всегда утешали – и будут утешать и ук­реплять – утомленную и сомневающуюся душу: религиозная чи­стота и мудрость русского Православия и пророческая богоозаренность нашего дивного Пуш­кина...»

Но, пожалуй, главной книгой этого, берлинского периода, да и вообще жизни Ильина, вызвавшей особый интерес, споры и даже клевету, является книга «О сопротивлении злу силою», изданная в 1925 году в Берлине.

Книга эта явилась ответом на самый труднейший для христиан­ского сознания двусторонний вопрос: «Смеет ли человек, стремящий­ся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечом? Смеет ли человек, религиозно приемлющий Бога, Его миро­здание и свое место в мире, – сопротивляться злу силою и когда необходимо, то и мечом?»

В своей книге Ильин довольно подробно изучает и подвергает уничтожающей критике учение Толстого о добре и зле... «завершив­шееся формулой непротивления злу насилием – фактическим отказом от борьбы со злом». Верное решение Ильин находит лишь «в древ­нем духе Православия, исходившего прежде всего из Апостольских посланий, из последующей святоотеческой литературы и из толкова­ний великих русских святителей прошлого». Он отмечал, что приме­нения силы, меча, смертной казни тут не оправданы, не освящены, не святы или священны, но они все же обосновываются и допуска­ются как необходимость, т.е. они не воспрещаются, не отвергаются и не проклинаются. Они должны быть приняты христианским созна­нием во всех тех случаях, когда иные методы борьбы со злом ока­зываются недействительными и физическое воздействие становится единственно верным средством. В этом случае применение меча или смертной казни не есть грех; прибегая к ним, применяющий силу будет неправеден, но прав. «Сопротивляться злу надо всегда любовно, – писал И.А. Ильин, – во-первых, религиозным и нравственным само­усовершенствованием; во-вторых, духовным воспитанием других; в-третьих, когда ясно, что все другие способы противостояния злу недействительны или неприемлемы, – то силой и мечом. В то же время, поскольку человекоубивание при всех обстоятельствах остается делом неправедным, применение крайних средств есть трагедия. Тра­гедия эта требует определенного компромисса – и возлагает на пред­ставителя государственной власти и на воина обязанность прибегнуть к покаянному самоочищению».

Идеи Ильина вызвали острейшую полемику. С одной стороны – враждебные его идеям – выступили представители большевистского (особенно усердствовал корреспондент газеты «Правда» Кольцов), эсе­ровского (Керенский), республиканско-демократического (Милюков), религиозно-философского (Бердяев) и левоцерковного лагерей; с дру­гой – поддержавшие его идеи – представители Русской Православной Церкви за рубежом, белого лагеря, а также крупнейший религиоз­ный мыслитель Н.О. Лосский.

В письме к Петру Бернгардовичу Струве, бывшему в то время редактором известной эмигрантской газеты «Возрождение», от 9 июля 1925 года Ильин писал: «Епископ Берлинский Тихон и Митрополит Антоний (в те годы глава Русской Православной церкви за границей. – В.Л.) считают мою книгу подлинным и точным выражением православного воззрения».

Архиепископ Анастасий (впоследствии митрополит, глава Русской Зарубежной церкви) в письме от 18 февраля 1926 года, писал Ильи­ну: «Я глубоко удовлетворен созвучием наших мыслей и настрое­ний... Я не удивляюсь, что она вызвала столько разнообразных и даже иногда противоположных суждений и споров среди Ваших чи­тателей: это лучшее свидетельство ее внутренней силы. Всякая могу­чая идея является как бы откровением для общества и потому, входя в его сознание, рассекает общество на части, как обоюдоост­рый меч. Не то ли сказал Христос о судьбе его собственного сло­ва...»

Подытоживающей работой берлинского периода стала и брошюра Ильина «Основы борьбы за национальную Россию». Небольшая по объему, но очень насыщенная, она состояла из 29 главок и заклю­чения.

Первая главка на вопрос «На кого нам надеяться?» сразу отвеча­ет: «Мы должны надеяться на Бога, на духовные силы национальной России и на самих себя, верных Богу и родине. И только; этого довольно, и больше надеяться нам не на кого».

В главке «Внешние причины русской революции» говорится: «рус­ская революция есть последствие и проявление глубокого мирового процесса», сущность которого заключается в утрате духовной власти западноевропейского человека над своей душой и над миром материи, т.е. – «в засилии материи и в бесси­лии духа».

В этой же главке Ильин отмечает, что русская революция есть проявление не только духовного, но и религиозного кризиса. Она явилась попыткой «осуществить антихристианский и обще­ственный и государственный строй, задуманный в нрав­ственном отношении Фридрихом Ницше, а хозяйственно и политически Карлом Марксом. Эта зараза антихристианства была принесена в Россию с Запада».

Таким образом, пишет автор в заключении к этой главке, «рус­ская коммунистическая революция была гибельным даром Запада – Востоку, а затем и всему миру. Она есть плод европейского духов­ного разложения; продукт европейского хозяйственно-социального кри­зиса; результат европейского политического просвещения; последствие европейской войны за рынки и за мировую гегемонию. Она есть де­тище европейского безбожия, европейского распада и европейского империализма».

В главке «Внутренние причины русской революции» Ильин пи­шет, что «русский духовный характер оказался не на высоте тех национальных задач, которые ему надо было разрешать. В нем не оказалось надлежащей религиозной укорененности, неколеблющегося чув­ства собственного духовного достоинства, волевой самодисциплины, отчетливого и властного нацио­нального самосознания. Все это имелось налицо; но не в достаточной силе и распространенности. Почему? Вследствие ряда исторических причин: вследствие недостаточной просвещенности про­стонародной души светом Евангелия и светом исторически-национального видения; вследствие зараженности русской интеллигенции безбожием и революционностью; вследствие сравнительной молодости и отсталости русского образования; вследствие двух-с-половиною векового татарского ига; вследствие непрестанных и трудных войн за по­следние 400 лет; вследствие всяких бунтов – Смуты, Разинщины и Пугачевщины; вследствие непреодоленности сословных обид эпохи крепостного права; вследствие многонационального состава русского народа; вследствие всех трудностей смешанной азиатской крови, рав­нины и климата... Русскому народу пришлось принять на свои плечи бремя великодержавия до того, как созрел окончательно его характер, до того, как окрепло его госу­дарственное и национальное самосознание».

К числу внутренних причин русской революции Ильин относит и следующую: «За последние два века православная церковь утратила свою независимость от государства и от его великодержав­ного аппарата. Это отразилось и на ее самосознании (она привыкла служить правительству и не дерзать самостоятельно вести народ к Богу), и на ее строении (назначение, отрыв от верующих, ослабле­ние приходской жизни), и на ее воспитывающей силе, и на свободе и авторитетности ее суждений».

Русской интеллигенции Ильин посвятил также отдельную – главку «Ожившие предрассудки русской интеллигенции». Он выделил 11 предрассудков, указывая одновременно и на пути их преодоления. Приведем, на наш взгляд, главные из них:

«3. Истинная наука не исключает веру и не разрушает ее. Без­божие есть не высшее проявление культуры, как думала русская ин­теллигенция, а проявление духовной слепоты, духовной нечуткости и ограниченности. Христианское откровение отнюдь не осуждает науку и не стремится заменить ее. Русской интеллигенции предстоит вели­кая творческая задача – внести дары христианства в научное иссле­дование и утвердить христианство светом истинного научного знания.

4. Христианство отнюдь не отрицает ни прав, ни государственной культуры; оно совсем не проповедует сентиментального непротивлен­чества. Об этом свидетельствует вся великая традиция христианской церкви и русского православия. Русская интеллигенция должна раз навсегда отвергнуть соблазны непротивления...

6. Русская интеллигенция воображала, будто в жизни есть только отвратительная действительность и святой идеал. Она не видела Божьего присутствия в ходе истории и не понимала, что идеал по­требует от человека прежде всего строгости к самому себе, скромно­сти и долгой борьбы со своими страстями; что Бог близок, а идеал далек. Поэтому она страдала маниловской мечтательно­стью, доктринерством, политическим максимализмом и социальным утопизмом. Надо уметь трезво беречь унаследованное национальное достояние и с молитвою в сердце впрягаться волею и делами в не­совершенное (творческий реализм)».

В десятой главке перечислены 14 отрицательных уроков русской революции, в том числе:

«1. Безбожие разлагает в человеческой душе все священные основы жизни: веру, совесть, честь, верность, любовь к отечеству, православие, чувство ответственности, чувство ранга, справедливость и дисциплину. Начинается разнузданно человеческого инстинкта; бессоз­нательная духовность человека перестает определять его образ жизни. Всюду торжествуют злые страсти. Правопорядок гибнет. Государство переживает крушение. Народ обрекается на унижение, муку и вы­мирание...

4. Завистью и ненавистью нельзя ничего построить: ни государст­ва, ни культуры, ни хозяйства. Созидает только любовь: любовь к Богу, любовь к отечеству, доверие к правителю, взаимное доверие, уважение и братство граждан, сострадание к слабым, всеоб­щая сверхклассовая солидарность».

Одиннадцатая главка посвящена выяснению религиозного смысла революции. То, что случилось с Россией, пишет Ильин, «равновели­ко по своей глубине и по своим последствиям разве только татарскому погрому, хотя развертывается в совершенно иных формах. Как тогда, так и теперь дело идет о самом бытии России, об ее исторической судьбе, о субстанции ее духа... Как тогда, так и те­перь русский народ чувствует себя стоящим перед лицом Божиим и отвечает на ниспосланное ему бедствие молитвенным сосредоточением души и воли. И он прав в этом. Путь к возрождению России ведет через одухотворение и благодатное оживление рус­ского национального инстинкта. Именно последняя глуби­на души может и должна возродить Россию: искренняя и цельная жажда Бога и божественного в жизни. Испытания и лишения, уни­жения и муки должны поднять со дна наш затонувший Град Ки­теж, должны возродить Святую Русь в душе русского народа. В этом религиозный смысл революции».

В этот же период И.А. Ильин проявил себя и как блестящий ре­дактор журнала. Летом 1927 года ему удалось найти средства для издания собственного журнала «Русский Колокол». В передовой статье первого номера редактор выступил с программной статьей: «...Первое, в чем нуждается Россия, есть решающая и патриотиче­ская, национальная и государственная идея».

И далее: «Россия должна обрести глубокие и животрепещущие, но развеянные и утраченные основы своей веры и осветить ими свое земное бытие. Она должна раскрыть мироприемлющие си­лы православного христианства, освещающие и природу, и труд, и искусство, и науку, и государственность, и осветить ими себя. Это есть идея великодержавной России, воздвигнутой на основах подлин­но христианской, волевой и благородной государственности. Это есть идея Богу служащей и потому священной родины».

В первом номере «Русского Колокола» Ильин четко выразил свое отношение и к белому движению в «Девизах белого движения».

«Русское белое движение, – писал Ильин в виде вступительной статьи к этим девизам, – имеет свой глубокий непреходящий смысл – религиозный, патриотический и государственный. Граждан­ская война против интернационалистов и коммунистов была лишь первым проявлением его, его героическим, военным началом; и впереди его ждет трудное, но славное будущее... Его цель – ре­лигиозное, государственное и культурное величие России. Среди девизов были многие, отразившие религиозную основу движения: «Господь зовет! Сатаны убоюсь ли?»; «Моя молитва, как меч. Мой меч, как молитва»; «Служу России. Отвечаю Богу».

Летом 1938 г. И.А. Ильину удалось вырваться в Швейцарию и там, при поддержке друзей и знакомых, в частности С.В. Рахманино­ва, остановиться. Он поселился в пригороде Цюриха Цалликоне, где и прожил последние 16 лет жизни.

Умер И.А. Ильин 21 декабря 1954 года. Его вдова, Наталия Ни­колаевна (урожд. Вокач), пережила его на восемь лет (умерла 30 марта 1963 г.); она сделала все возможное, чтобы с помощью дру­зей опубликовать все его труды, подготовленные им самим к печати.

Владимир ЛЕВЧЕНКО

Послесловие книги «Что сулит миру расчленение России». Иван Ильин.

Составитель Владимир Дробышев. – М.: 1992. Издательство «Пересвет».