РОЖДЕСТВЕНСКАЯ БЫЛЬ

    Ирландия. Дублин

Для чего существует зло? Многие философы на протяжении веков пытались дать ответ на этот вопрос, но ни один ответ не был исчерпывающим. Я не философ, но из своего жизненного опыта могу сделать вывод, что зло существует для того, чтобы мы больше ценили добро.

    В начале девяностых в Ирландии очень возрос интерес к России и к русским людям. Появился бар под названием «Правда», по телевизору транслировались фильмы о России, а в газете «Айриш Таймс» решили создать институт по подготовке журналистов, отправляющихся на работу за границу, в том числе и в Россию. Их подготовка заключалась в прослушивании страноведческих лекций и изучении языка, и для преподавания принимали на работу носителей языка. Впоследствии институт стал принимать на курсы не только журналистов, но и людей других профессий.

    У меня не было педагогического образования, и я никогда не занималась преподаванием, но я все же решилась откликнуться на объявление в газете. Как ни странно, меня пригласили на собеседование, которое проводил директор института Лио Де Вриес. Это был голландец, говоривший с оксфордским акцентом. Он объяснил, что долгое время жил в Великобритании, где создал институт иностранных языков, а сейчас, используя свой предыдущий опыт, будет создавать подобный институт в Дублине. Его вопросы относились более к моему характеру и наклонностям, чем к профессиональной деятельности. По окончании собеседования он сказал, что видит во мне большой потенциал, поскольку у меня есть харизма и подходящая для преподавания внешность, а поэтому я смогу делать для него деньги. Это выражение «делать деньги» показалось слишком прямолинейным и грубым для меня, взращенной на советской закваске.  И тогда я поинтересовалась, что значит «подходящая внешность», а он с улыбкой ответил, что для преподавателя нужна интеллигентная внешность и хорошие манеры.

    Так началась моя педагогическая «карьера». И хотя у меня не было опыта преподавания, я очень быстро поняла, что эта работа доставляет мне большое удовольствие. Особенно мне нравилось наблюдать, как люди начинают говорить на моем родной языке и узнают правду о моей стране. Зачастую на одном из первых занятий мои студенты делали мне, как они считали, комплимент, говоря, что я не похожа на русскую. И на это я им отвечала, что как раз наоборот, я очень похожа на русскую. Я понимала, что их мнение основывалось на стереотипе, созданном фильмами Голливуда, где русские женщины в толстых платках стояли в очереди за туалетной бумагой. В душе я была рада, что могла, в какой-то степени, разрушить этот стереотип.

    Поскольку в Ирландии в то время было мало людей из России, то иногда на улице или в магазине незнакомцы, узнав, что я из Москвы, просили сфотографироваться со мной. Чаще всего это были американские туристы, и я чувствовала себя, как в басне «Слон и моська» Крылова: «По улице слона водили, как будто напоказ».

    Персонал в институте был немногочисленным: сам директор, который руководил всей работой института; секретарь Фиона, которая сидела в приемной и занималась канцелярской работой и приемом студентов на курсы, и бухгалтер Джон, который отвечал за финансовую сторону деятельности института, а также лекторы и преподаватели языка из разных стран. У директора была политика принимать на преподавательскую работу только носителей языка. Это делалось для того, чтобы студенты почувствовали не только своеобразие культуры и выучили язык, но и познакомились с национальным характером людей из страны, язык которой они изучали.

    Я проработала несколько месяцев, и уже приближалось Рождество. На Рождество вся жизнь в Ирландии замирает. Все учреждения, банки, почта и магазины закрываются на несколько дней, Остаются открытыми только некоторые бензозаправочные станции, а представители таких профессий, как врачи и адвокаты, берут отпуск на две или три недели. В конце каждого месяца нам оплачивали работу чеком, который высылали по почте, а на Рождество должны были выплатить ещё и бонус в размере месячной ставки.

    Ирландия тогда была сравнительно бедной страной, и для многих малоимущих семей рождественские праздники были не очень веселым временем.  На полках в магазинах было очень много соблазнов, которые они не могли себе позволить. Я была очень довольна, что у нас перед Рождеством Филиппов пост, и я спокойно проходила мимо прилавков, заполненных деликатесами и редкими винами, которые можно было купить только на Рождество.  

    В институте перед Рождеством царила веселая и дружеская атмосфера, и все были в приподнятом настроении. Преподаватели угощали друг друга национальными лакомствами, традиционными для этого праздника, и дарили друг другу открытки и подарки. Нам устроили в одном из ресторанов за счет института праздничный вечер, на котором мы смогли лучше узнать друг друга и насладиться праздничной атмосферой, живой музыкой, ирландскими танцами и изысканными рождественскими блюдами. Все желали друг другу счастливого Рождества и прощались до начала нового года, когда институт должен был возобновить работу. 

    Наступило католическое Рождество, а затем и Новый Год, а я так и не получила чек за декабрь. Приближалось православное Рождество, и я была немного расстроена отсутствием средств, на которые рассчитывала. Через несколько дней после православного Рождества институт возобновил свою работу, и все опять встретились, посвежевшие и отдохнувшие за праздники.  Я решила подождать еще пару дней, а потом, если чек так и не поступит, обратиться к нашему бухгалтеру.

    На первом после православного Рождества занятии мои студенты поздравили меня с «русским», как они выразились, Рождеством и вручили мне конверт с поздравительной открыткой. Я взяла конверт и, поблагодарив их, вышла из класса. Конверт я открыла только в машине и обнаружила, что в открытку были вложены деньги. Сначала я даже не поняла, какая там была сумма, а только почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, и у меня стали пылать щеки. Я только заметила, что из открытки ко мне на колени высыпалось несколько пятидесяти-фунтовых купюр.

    Меня поразила щедрость моих студентов. Эти деньги покрыли расходы, сделанные на праздники, особенно на фоне отсутствующего чека. Тогда я задумалась о духовном смысле случившегося со мной и поняла, что отсутствие чека заставило меня выше оценить поступок моих студентов, собравших для меня деньги в подарок на Рождество. Конечно, если бы у меня к тому времени был уже чек, я бы тоже была рада их подарку, но именно благодаря отсутствию чека я остро почувствовала любовь и доброе расположение этих людей ко мне.

    Время шло, а я так и не решалась пойти к нашему бухгалтеру Джону и спросить о пропавшем чеке. Особенно неловко мне было потому, что на Рождество везде царила обстановка любви и тепла. Люди делали щедрые пожертвования в пользу благотворительных организаций, на улицах раздавали наборы еды и подарки для малоимущих, добровольцы навещали одиноких и  престарелых людей, которым было не с кем отпраздновать Рождество.

    Через пару дней я все-таки решилась пойти и поговорить с Джоном, нашим бухгалтером. Это был очень веселый и открытый человек, который часто выходил в коридор, чтобы поговорить с преподавателями. Он все время шутил, смеялся и даже немного кокетничал с молодыми девушками из разных стран, преподававшими в институте.

    Джон просто просиял, когда я зашла в его кабинет, еще не зная, что я принесла плохие новости. Моё лицо, видимо, выражало не радость, а скорее волнение, и Джон с присущей ирландцам проницательностью сразу заметил это. Тогда он поинтересовался, что случилось, и я описала ему ситуацию с пропавшим чеком.  Немного удивившись, он стал проверять банковские документы и обнаружил, что чек действительно не был обналичен. В конце концов, он сказал, что к моему январскому чеку он присовокупит сумму, которая была мне положена за декабрь. Если же я всё-таки получу затерявшийся чек, то его нужно будет просто порвать и выбросить. 

    Я вздохнула с облегчением, и мы вышли в коридор, вполне довольные друг другом. Он пошел провожать меня до лифта, и по дороге я, покончив с тяжелой миссией, и он, довольный успешным разрешением проблемы, шутили и смеялись, а он рассказывал, как весело провел Рождество и какие получил подарки. Мы подошли к лифту, и я нажала кнопку вызова. Лифт сразу же пришел, а Джон всё еще продолжал говорить, и я слушала его рассказ, уже стоя в лифте. В последний момент Джон громко крикнул в закрывающиеся двери лифта: «Дьявол съел Ваш чек». Я уже ехала вниз, и его фраза громом прокатилась по шахте лифта, ошеломив меня.

    По дороге домой его слова крутились у меня в голове, и я была поражена, как точно и к месту он применил известную Ирландскую пословицу. В ней говорится, что когда какая-то вещь пропадает, то её съел дьявол, и нужно молиться Святому Антонию, чтобы она нашлась. Здесь уместно заметить, что ирландцы очень религиозны, и у них до сих пор сохранились высокие духовные ценности. Вместе с тем в Ирландии все еще остается очень много языческих традиций, легенд, примет и поговорок.  Например, они верят в волшебные камни, священные деревья и боятся плохих примет. Всё это имеет глубокие и древние кельтские корни.

    Прошло время, закончились Святки, и в вихре праздников я уже почти забыла историю с чеком, когда однажды утром увидела в почтовой ящике конверт со штампом института. В нем оказался затерявшийся на Рождество чек. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что номер чека был 666, а сумма к оплате равнялась сумме денег, собранных для меня на Рождество моими студентами. Многие могут сказать, что это совпадение, но я не верю в совпадения. Я верю, что совпадения – это язык Бога.

Светлана Хорева

Ирландия, Дублин