МИКУЛА СЕЛЯНИНОВИЧ. По мотивам русских былин
Ранним утром, ранним солнышком собрался Вольга
брать дани-подати с городов торговых Гурчевна да Ореховца.
Села дружина на добрых коней, на каурых жеребчиков
и в путь отправилась. Выехали молодцы в чистое поле, в широкое раздолье и
услышали в поле пахаря. Пашет пахарь в поле, посвистывает, лемехи по камешкам
почиркивают. Будто пахарь где-то рядышком соху ведет.
Едут молодцы к пахарю, едут день до вечера, а
не могут до него доскакать. Слышно, как пахарь посвистывает, слышно, как сошка
поскрипывает, как лемешки почиркивают, а самого пахаря и глазом не видать.
Едут молодцы другой день до вечера, так же все
пахарь посвистывает, сошеиька поскрипывает, лемешки почиркивают, а пахаря нет как нет.
Третий день идет к вечеру, тут только молодцы
до пахаря доехали. Пашет пахарь, понукивает, на кобылку свою погукивает.
Борозды кладет, как рвы глубокие, из земли дубы вывертывает, камни-валуны в сторону
отбрасывает. Только кудри у пахаря качаются, шелком по плечам рассыпаются.
А кобылка у пахаря немудрая, а соха у него
кленовая, гужи шелковые. Подивился на него Вольга, поклонился пахарю:
— Здравствуй,
добрый человек, в поле трудничек!
— Здоров
будь, Вольга Всеславьевич! Куда путь держишь?
— Еду в
город Гурчевец да Ореховец, собирать с торговых людей дани-подати.
— Эх,
Вольга Всеславьевич, в тех городах живут все разбойники, дерут шкуру с бедного
пахаря, собирают за проезд по дорогам пошлины. Я поехал туда соли купить,
закупил соли три мешка, каждый мешок сто пудов, положил на кобылку серую и
домой к себе направился. Окружили меня люди торговые, стали брать с меня
подорожные денежки. Чем я больше даю, тем им больше хочется. Рассердился я,
разгневался, заплатил им шелковою плеткою. Ну, который стоял, тот сидит, а который
сидел, тот лежит.
Удивился Вольга, поклонился пахарю:
— Ай же ты, славный пахарь, могучий богатырь,
поезжай ты со мной за товарища.
— Что
ж, поеду, Вольга Всеславьевич, надо им наказ дать — других мужиков не обижать.
Снял пахарь с сохи гужи шелковые, распряг
кобылку серую, сел на нее верхом и в путь отправился.
Проскакали молодцы полпути. Говорит пахарь
Вольге Всеславьевичу:
— Ох,
неладное дело мы сделали, в борозде соху оставили. Ты пошли
молодцев-дружинников, чтобы сошку из борозды выдернули, землю бы с нее
вытряхнули, положили бы соху под ракитовый куст.
Послал Вольга трех дружинников.
Вертят сошку они и так и сяк, а не могут сошку
от земли поднять.
Послал Вольга десять витязей. Вертят сошку они
в двадцать рук, а не могут с места сдвинуть.
Тут поехал Вольга со всей дружиной. Тридцать
человек без единого облепили сошку со всех сторон, понатужились, по колена в
землю ушли, а сошку и на волос не сдвинули.
Слез с кобылки тут пахарь сам, взялся за сошку
одной рукой, из земли ее выдернул, из лемешков землю вытряхнул, подхватил, да и
махнул за ракитовый куст. Полетела соха до облака, упала соха за ракитовый
куст, в сырую землю по рукоятки ушла.
Дело сделали, и поехали богатыри дальше
путем-дорогою.
Вот подъехали они под Гурчевец да Ореховец. А
там люди торговые хитрые: как увидели пахаря, подсекли бревна дубовые на мосту
через речку Ореховец.
Чуть взошла дружина на мост, подломились
бревна дубовые, стали молодцы в реке тонуть, стала гибнуть дружина храбрая,
стали кони, люди на дно идти.
Рассердились Вольга с Микулой, разгневались,
хлестнули своих добрых коней, в один скок реку перепрыгнули. Соскочили на тот
бережок, да и начали злодеев чествовать.
Пахарь плетью бьет, приговаривает:
— Эх,
вы, жадные люди торговые. Мужики города хлебом кормят, медом поят, а вы соли им
жалеете.
Вольга палицей жалует за дружинников, за
богатырских коней.
Стали люди гурчевецкие каяться:
— Вы
простите нас за злодейство, за хитрости. Берите с нас дани-подати, и пускай
едут пахари за солью, никто с них гроша не потребует.
Взял Вольга с них дани-подати за двенадцать
лет, и поехали богатыри домой.
Спрашивает пахаря Вольга Всеславьевич:
— Ты
скажи мне, русский богатырь, как зовут тебя, величают по отчеству.
— Поезжай ко мне, Вольга Всеславьевич, на мой
крестьянский двор, так узнаешь, как меня люди чествуют.
Подъехали богатыри к полю. Вытащил пахарь
сошеньку, распахал широкое полюшко, засеял золотым зерном...
Еще заря горит, а у пахаря поле колосом шумит.
Темная ночь идет — пахарь хлеб жнет. Утром
вымолотил, к полудню вывеял, к обеду муки намолол, пироги завел. К вечеру
созвал народ на почестей пир. Стали люди пироги есть, брагу пить да пахаря
похваливать:
— Ай спасибо тебе, Микула Селянинович!