СТИХОТВОРЕНИЯ

Посвящается годовщине со дня кончины и светлой памяти автора —

Владимира Васильевича Дробышева (18.12.1934 — 18.10.2002)

Дробышев В.В.

СТИХОТВОРЕНИЯ / Владимир Васильевич Дробышев

— М.: ОСЛН, 2003. — 62 с., ил. 

В сборник включены лучшие стихотворения написанные автором в разные годы.

СОДЕРЖАНИЕ

Своя у каждого печаль 

Давно мой путь по жизни начат 

Луг у реки ромашками зарос 

Рука не пишет вензелей 

Над солнечным палящим летом 

Не страна разорилась 

Меня о многом не спросили

Стансы 

Стоит вспомнить о городе Братске 

Строки о правде и истине 

Синие хребты Хамардабана 

Так спокойна озерная гладь 

В этом диком, пустынном пейзаже 

Воспоминания о дороге 

Воспоминания о столичной жизни 

Воспоминания о сгоревшем и утопленном городе (Ноктюрн) 

Вспомнив Анатолия Передреева и его заброшенную могилу под гудящими высоковольтными проводами на старом Востряковском кладбище 

Вспомнив Николая Рубцова на окраине города Москвы, в Рабочекрестьянском санатории, созданном когда-то посреди соснового бора 

Донская песня 

Знать бы, для чего прошагал белый свет 

Захотелось бездну перейти 

Зову, зову, а нет ответа 

Звезда зеленная горит 

Художник выстрадает холст 

Беспечен, но не прям 

Алеют паруса несбывшейся мечты 

Рождение слова 

Ну, дрался, конечно 

Круг замкнулся 

Купание красного коня 

Купание красного коня 2 

Мне слова последние 

Маленькое размышление о тростнике и человеке 

Молитвенно вспомнив безвинно убиенного Николая Рубцова и сиротливую жизнь его 

О рыбаке 

Отъезд 

Пойти за тридевять земель 

Православные строки 

Про собаку 

Прошла пора простых вещей 

Пережитое — вновь не прожить 

Перед грозой 

КАЗАК НАШ УДАЛОЙ

С именем известного московс­кого писателя Владимира Дробышева связана целая эпоха в лите­ратурном мире Москвы. Его квар­тира на Сретенке притягивала к себе творческие личности всех рангов. Гости уходили, унося яркие впечатления от уникальной биб­лиотеки, множества старинных икон и самоваров, других, собран­ных заботливой рукой предметов русского быта. Но самое яркое впечатление всегда оставляла лич­ность самого хозяина. Он любит повторять: «Надо собирать вче­рашний день» — и кивает при этом на свои сокровища. А «вчерашний день» этого замечательного чело­века — долгая сознательная жизнь, полная тревог и ярких событий. Главной философией Дробышева давно стала русская идея. За рус­ский дух и русскую культуру он бо­рется непреклонно и бескомпро­миссно. Суть этой идеи — в духов­ном возрождении России.

Владимир Васильевич Дробышев родился в семье боевого лёт­чика, героя войны с фашизмом. В детстве пришлось пожить в Герма­нии, потом в городе Грозном, где он, будучи ещё совсем юным, рабо­тал учителем. В шестидесятые годы вместе с послевоенным поколени­ем юношей он поехал возводить Братскую ГЭС. Самоотверженно работал там и поступил учиться в Московский университет. Дробышев сразу попал в круг талантливых молодых прозаиков и поэтов, сре­ди которых можно назвать Анатолия Передреева, Николая Рубцова, Станислава Куняева, Николая Тряпкина, Владимира Соколова, Юрия Кузнецова, Игоря Шкляревского и других ярко начинающих в те годы писателей и поэтов. Незаурядный литературный вкус и образование пригодились ему, когда он поступил на работу в редакцию журнала, а потом значительного московского издательства. В этом качестве он помог многим литераторам выпус­тить первую книгу. К его слову при­слушивались, с ним советовались. Интересен факт, что сам Михаил Шолохов показывал Дробышеву свои стихи. Великому писателю очень понравилась мысль молодо­го литератора о том, что «Тихий Дон» — это поэма. Дробышев дру­жил и участвовал в работе над кни­гами известного писателя Бориса Можаева. Всех его метких и ёмких суждений о творчестве того или иного писателя не перечислишь.

Этот бескомпромиссный под­вижник Духа и Дела отличается также удивительной гибкостью ума, искромётной иронией по по­воду завышенного самомнения некоторых писателей о их значе­нии для Отечества. Такая своеоб­разная эстетическая «дробышевская планка», слава Богу, суще­ствует и поныне.

Особо хочу отметить, что Дро­бышев воспитал более десяти членов Союза писателей, многие из которых стали ведущими в масштабах страны. Сам же не стал вступать в СП. Причина, по которой он отверг членство, весьма чётко определяет его личность и характер. Он говорит: «Я не хотел вступать в Союз пи­сателей потому, что в первом пункте Устава было записано: советский писатель должен быть верен идее марксизма-лениниз­ма...» В советское время на этот поступок надо было решиться!.. Но и без писательского билета Дробышев всегда был и остаёт­ся писателем и гражданином. Он является составителем многих книг патриотического направле­ния, в том числе и книг об исто­рии казачества.

Всё, что делает Владимир Ва­сильевич, имеет своей конечной целью пойти на благо Отечества. Об этом красноречиво говорит его последний гражданский по­ступок: он официально передал часть своей уникальной поэти­ческой библиотеки с автографа­ми Академии поэзии и тем самым стал основателем мемориальной библиотеки Академии поэзии.

И, наконец, мы знаем поэта Владимира Дробышева. Пусть он не докучал редакциям своими стихами, не претендовал на пер­венство в кругу своих друзей-по­этов, у него есть несколько сти­хотворений, издание которых сделало бы честь любому столич­ному журналу. Да, собственно, сама жизнь Владимира Дробы­шева — это страстное стихотво­рение, полное любви к прошлому, настоящему и грядущему нашей Родины, осенённое верой в Бога и в людей.

• Валерий ИВАНОВ

«ЛИТЕРАТУРНАЯ РОССИЯ». 17.12.99. №49 (1921)

Валерий Иванов – поэт, друг В.В. Дробышева.

Стоял у истоков создания Академии поэзии

ТАЙНЫЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬ

 В заключение мне хотелось бы сказать несколько слов о моем друге, о человеке, которого уже нет среди нас, ныне живущих, но без которого, вероятно, эта книга еще не скоро увидела бы своего читателя. Это почетный председатель «Общества сохранения литературного на­следия» Владимир Васильевич Дробышев (†18.10.2002). Это был большой знаток и лю­битель книги. Еще когда он был молод, в советские времена, уже тогда он с большой любо­вью собирал и бережно хранил старые книги. Это были книги по русской истории, искусст­ву, православная литература, путеводители по русским городам и многое другое. В то время огромное количество старых изданий было уничтожено, сжигались целые библиотеки, осо­бенно церковные. Он собирал дореволюционные книги буквально по крупицам и был их вдумчивым читателем. Владимир Васильевич хранил глубокие познания о книгах, имея богатую внутреннюю культуру. Умирая, он мог сказать, как сказал в свое время умирающий А.С. Пушкин, глядя на книги: «Прощайте, друзья». Он умел и готов был говорить о них увлекательно, как мало кто может в наше время. Говорить с ним было легко и интересно.

Обширная издательская деятельность нашего времени ведется вопреки сложившимся к концу XX века историческим условиям, и это отрадно. Но люди, которые переиздают книги, в большинстве своем не обладают такими всеохватывающими книжными знаниями, какие были у Владимира Васильевичи. Не случайно он был почетным председателем «Общества сохранения литературного наследия». Сейчас очень часто люди случайно встречают хоро­шую книгу и по возможности ее переиздают. К сожалению, по историческим обстоятель­ствам, у нас пока не сложилось условий для систематического и планомерного воспроизвод­ства утраченной литературы. В общем-то, она – эта старая русская литература – никем не охвачена на самом деле. Огромное количество книг духовно-нравственного направления не оценено, не изучено. Иметь правильный, тематически выверенный порядок всего, что было достойного издано в старой, дореволюционной России, и иметь возможность каждому заинтересованному человеку получить эту информацию, получить необходимые комментарии – пока, к сожалению, подобная система не действует, все происходит стихийно. В.В. Дробышев как раз отличался тем, что в своей богатой библиотеке он старался создать тематичес­кий порядок и охотно делился со всеми своими знаниями. Он имел множество и светской литературы, хорошо разбирался в истории литературы, в том числе и зарубежных стран. И я думаю, можно сказать, что если книга приходит из библиотеки Владимира Васильевича Дробышева (как и эта), то значит, это хорошая книга.

При своей жизни, занимая место почетного председателя «Общества сохранения лите­ратурного наследия», он мог задавать направление в его развитии и деятельности. Это как раз то, чего сейчас многим издателям, в том числе православной литературы, не хватает. Поэтому отрадно, что еще одна новая книга из библиотеки В.В. Дробышева выходит в свет. В этом отдельном факте можно видеть заслугу людей, которые спасали в то трудное время книги, и заслуга их перед нынешним поколением чрезвычайно велика. Закончил Владимир Васильевич Дробышев свою земную жизнь как благочестивый христианин, принеся покая­ние. Вечная ему память.

                                                                                                              Из вступительного слова протоиерея                                                                                                                                      Александра Салтыкова,

настоятеля храма Воскресения Христова в Кадашах

к книге «Тайный благотворитель». Москва, июль 2003 г., записал Л.Г. Рудин.

ПОТАЁННЫЙ ПОЭТ

Сучается же такое: годами быть в дружбе с человеком, видеть его как бы насквозь - и всё же не догадываться о чём-то в нём сокровенном. Не припомню Владимира Дробышева читающим свои стихи. Лишь незадолго до смерти он опубликовал небольшую их подборку. Да прошлым годом издана книжечка стихотворений покойного. Вот ведь: умер человек, закрыт его земной путь, а новым светом озарён путь горний. В нашей памяти окончательно нараспашку его душа.

Давно мой путь по жизни начат.

А сколько ждёт ещё путей!..

Но это что-нибудь да значит,

когда в соседней роще плачет

безумный

 ранний

 соловей.

Под эту песню не впервые

мне отчий покидать приют,

дороги мерить ветровые

и ждать на росстанях России,

где песни разные поют.

И верить,

            верить непременно,

что где-то там,

            в конце путей,

ждёт отчий дом,

            ждёт соловей,

ждёт с той же песней неизменной,

единственный во всей вселенной,

единственный в судьбе моей.

Нет речи об особой оригинальности, но лирически-чистая нота роднит эти строки с лучшими стихами современников: ближайший пример тут не Владимир ли Соколов? Век не обошёл В.Дробышева дружбой с непоследними умами и талантами - не в том ли и разгадка его скромности, сдержанности творческих амбиций? Не ведаю, читал ли он что-нибудь своё Юрию Кузнецову, с коим и аз грешный заставал себя в компании на дробышевской Сретенке. Но стихи Кузнецова я слышал от него, восхищённого, не раз: «Атомную сказку», «Забор» и другие. Не многие способны так переживать успех другого, хотя бы и товарища.

Не будучи маниакально одержим вождением пера по бумаге, был он тем не менее человеком насквозь литературным. Не столько воплотителем, сколько генератором идей. Это почувствовал на себе, к примеру, Олег Куваев при работе над романом «Территория». И дружба с Борисом Можаевым не лишена была активного творческого сотрудничества. А какое значение придавал он собственным текстам, Бог весть. Видимо, не большее, чем деловой карьере или членству в Союзе писателей, так и не состоявшемуся.

Общественный темперамент его был вполне бескорыстен. Это отмечено в послесловии Валерия Иванова, который, помнится, частенько по прибытии из Омска находил пристанище в заваленном книгами жилье на Сретенке.

...Его последний гражданский поступок: официально передал часть своей уникальной поэтической библиотеки с автографами Академии поэзии и тем самым стал основателем мемориальной библиотеки Академии поэзии.

О России, о русской судьбе Дробышев, как со многими бывает, больше говорил, нежели писал. Эта его дума находила выход и в целенаправленной составительской работе, и в собирании - спасении для не помнящих родства! - редких книг.

В молодости Дробышев не избежал увлечения романтикой дальних дорог и великих строек. Тот опыт отложился, например, в «Воспоминании о сгоревшем (вернее бы сказать, сожжённом. - Р.В.) и утопленном городе». Рядом с картиной погибели старого Братска невольно, но логично становится распутинское «Прощание с Матёрой»...

Идущий за высокой мыслью поэт работал в традиционном ключе. Не всё у него технически гладко во стихе, но в художественном достоинстве не откажешь.

Синие хребты Хамардабана.

Как мне жаль, что их не видишь ты.

За байкальской гладью очень странны

их непостижимые черты.

Уплывают горы,

            тают в дымке,

растворяются в вечерней мгле,

надевают шапки-невидимки,

исчезают в тихом сентябре...

Не помню, где и слышал про его мордовские корни - как бы не от него самого. Вообще же патриот он был безоглядный. А чувствовал ли некоторую безответность своей любви к Родине? Подумалось о том при встрече со стихотворением «Зову, зову, а нет ответа»:

И не похмелье

и не тризна

на перепутье трёх дорог -

в любви твоей,

моя Отчизна,

как в одиночестве, продрог.

За тоненькую, в 60 страниц, малоформатную и микротиражную книжицу «Стихотворения» спасибо «Обществу сохранения литературного наследия» - лучше поздно, чем никогда не воздать за лепту покойного в отечественную культуру и память: Дробышев был почётным председателем этого «Общества».

А вот прижизненная неприкаянность поэта не могла не отозваться общим грустным звучанием стихов его. Настоятелен в них мотив возвращения к отчему дому. Понятно, что в последние годы сиднем сидевший дома автор искал чего-то большего, чем крыша над головой. Потому что не мог отстраниться, уклониться, приспособиться...

Не страна разорилась -

сам я крах претерпел...

Всё через себя. Из вокруг происходящего сердцем перенимал мучительный разлад. Глядя правде в лицо, за­клинал: мне истину оставьте.

Уходя, поэт оставляет себя во слове. И звучит оно как сказанное с того света:

Всё быльём поросло, кровь угомонилась,

не осталось в душе прежнего огня.

Отчего же, скажи,

снова ты приснилась?

И слова слышу я: «Пожалей меня...»

Последнею строкою, ставшей рефреном «Донской песни», в числе многих других оглянулась на нас христианская душа Владимира Дробышева.

Роберт ВИНОНЕН

г. ХЕЛЬСИНКИ,

ФИНЛЯНДИЯ

http://www.litrossia.ru/archive/106/cumir/2484.php

Архив : №12. 26.03.2004